Неточные совпадения
На лестницу всходили
женские шаги. Алексей Александрович, готовый к своей речи, стоял, пожимая свои скрещенные
пальцы и ожидая, не треснет ли еще где. Один сустав треснул.
Приятно было наблюдать за деревьями спокойное, парадное движение праздничной толпы по аллее. Люди шли в косых лучах солнца встречу друг другу, как бы хвастливо показывая себя, любуясь друг другом. Музыка, смягченная гулом голосов, сопровождала их лирически ласково. Часто доносился веселый смех, ржание коня, за углом ресторана бойко играли на скрипке, масляно звучала виолончель,
женский голос пел «Матчиш», и Попов, свирепо нахмурясь, отбивая такт мохнатым
пальцем по стакану, вполголоса, четко выговаривал...
— Версилов живет в Семеновском полку, в Можайской улице, дом Литвиновой, номер семнадцать, сама была в адресном! — громко прокричал раздраженный
женский голос; каждое слово было нам слышно. Стебельков вскинул бровями и поднял над головою
палец.
Насвистывая свой опереточный мотив и барабаня
пальцами по оконному стеклу, он думал в таком порядке: почему женщина всегда изящнее мужчины и где тайна этой неотразимой
женской прелести?
Она смотрит сквозь
пальцы, она благосклонно толерирует, когда ты, я, всякий другой, наконец, разрешаем
женский вопрос келейным образом и на свой страх.
Кожемякин привстал, молча поздоровался и снова сел, крепко сжав в кулак
пальцы, коснувшиеся мягкой
женской руки.
Что за кафтан был на судье, что за мундир на городничем, и вдобавок ко всему между двух деревенских чучел в
женском платье, то есть между женой и свояченицей, Кальпинский во французском шитом кафтане, с двумя часовыми цепочками, с перстнями на
пальцах, в шелковых чулках и башмаках с золотыми пряжками.
Он приглашал открыть карты. Одновременно с звуком его слов мое сознание, вдруг выйдя из круга игры, наполнилось повелительной тишиной, и я услышал особенный
женский голос, сказавший с ударением: «Бегущая по волнам». Это было как звонок ночью. Но более ничего не было слышно, кроме шума в ушах, поднявшегося от резких ударов сердца, да треска карт, по ребру которых провел
пальцами доктор Филатр.
Он поймал; она бросила ему другую конфетку с громким смехом, потом третью, а он все ловил и клал себе в рот, глядя на нее умоляющими глазами, и ей казалось, что в его лице, в чертах и в выражении много
женского и детского. И когда она, запыхавшись, села на диван и продолжала смотреть на него со смехом, он двумя
пальцами дотронулся до ее щеки и проговорил как бы с досадой...
По обочине, под тенью берез, идут с палками и тощими котомками за плечами два человека. Один — огpомный, в каком-то рваном плаще, ловко перекинутом через плечо, в порыжелой шляпе, с завернутым углом широких полей. Другой — маленький, тощий, в
женской кофте, из-под которой бахромятся брюки над рыжими ботинками с любопытствующим
пальцем.
Передо мной явился новый субъект, в опорках, одетый в черную от грязи, подпоясанную веревкой
женскую рубаху с короткими рукавами, из-под которых высовывались страшно мускулистые, тяжелые руки; одну, без
пальцев, отрубленных или отмороженных, он протянул мне.
Именно, их можно бы даже без затруднения всех пересчитать здесь по
пальцам, и они давно отмечены от толпы шарлатанов, искавших в этой суматохе только лишь случая репетиловски «пошуметь» во имя
женского вопроса (очень часто во вред делу), или просто с целию пользоваться трудным положением женщин, когда те, отбившись от семей и от преданий, охранявших их женственность, увидят себя на распутии, без средств и без положения.
Ненавистно говорил он о женщинах и всегда похабно, называя всё
женское грубо, по-мужичьи, плевался при этом, а
пальцы скрючивал и водил ими по воздуху, как бы мысленно рвал и щипал
женское тело. Нестерпимо мне слышать это, задыхаюсь. Вспомню жену свою и счастливые слёзы наши в первую ночь супружества, смущённое и тихое удивление друг перед другом, великую радость…
Вдруг в коридоре зазвучали голоса, шаги; зазвенели шпоры, мягко и деликатно, как это бывает только у молоденьких офицеров, и все это приближалось — и остановилось у их двери. Он быстро встал, — а в дверь уже стучал кто-то, сперва
пальцами, потом кулаком, и чей-то
женский голос глухо кричал...